Не только внешняя сила или «нацисты» превращали простых обывателей в «евреев»: очень часто этому способствовала активность соседей, чье ярое стремление клеймить «врагов», издеваться над ними, или аплодировать, когда издеваются другие, или, как минимум, — не вмешиваться определенно имело под собой различные основания.
Надежды на всеобщее избавление, а также хабитус слепой покорности и готовности сделать даже больше, чем требуют власти, на практике могли соединяться с циркулировавшими в обществе различными элементами расистских идеологий. Предпосылкой подобного соединения были, однако, действовавшие в повседневной практике обязанности (порой взятые на себя добровольно) — например, обязанность работать «качественно» или «достойно». Мерилом этого качества служили эффективность и ее эстетика, а не цель работы. Такие ориентиры повседневной культуры германского общества при национал-социализме создавали возможность трактовать государственный террор, войну на уничтожение и геноцид как разновидность «качественной» работы.
Политическим проектом история повседневности являлась и в другом смысле: она планировала изменить контуры всей исторической дисциплины Германии. Новым взглядам и точкам зрения должен был быть открыт доступ в экзаменационные программы и учебные планы университетов, в журналы, сборники трудов или монографии, а также в процедуры замещения должностей.
Сопротивление со стороны господствующей исторической науки не заставило себя ждать. Тогда в качестве противовеса старой институциональной системе возникла сеть новых [краеведческих] организаций, таких, как локальные исторические исследовательские группы (с 1982 г. в течение нескольких лет действовала их общегерманская ассоциация); стали регулярно издаваться местные и общегерманские журналы, выходили и отдельные публикации по истории повседневности. В отношении же занятия университетских должностей новое направление значительных успехов не добилось, и это может привести к тому, что будущность проекта останется неопределенной.
Надежды на всеобщее избавление, а также хабитус слепой покорности и готовности сделать даже больше, чем требуют власти, на практике могли соединяться с циркулировавшими в обществе различными элементами расистских идеологий. Предпосылкой подобного соединения были, однако, действовавшие в повседневной практике обязанности (порой взятые на себя добровольно) — например, обязанность работать «качественно» или «достойно». Мерилом этого качества служили эффективность и ее эстетика, а не цель работы. Такие ориентиры повседневной культуры германского общества при национал-социализме создавали возможность трактовать государственный террор, войну на уничтожение и геноцид как разновидность «качественной» работы.
Политическим проектом история повседневности являлась и в другом смысле: она планировала изменить контуры всей исторической дисциплины Германии. Новым взглядам и точкам зрения должен был быть открыт доступ в экзаменационные программы и учебные планы университетов, в журналы, сборники трудов или монографии, а также в процедуры замещения должностей.
Сопротивление со стороны господствующей исторической науки не заставило себя ждать. Тогда в качестве противовеса старой институциональной системе возникла сеть новых [краеведческих] организаций, таких, как локальные исторические исследовательские группы (с 1982 г. в течение нескольких лет действовала их общегерманская ассоциация); стали регулярно издаваться местные и общегерманские журналы, выходили и отдельные публикации по истории повседневности. В отношении же занятия университетских должностей новое направление значительных успехов не добилось, и это может привести к тому, что будущность проекта останется неопределенной.
Keine Kommentare:
Kommentar veröffentlichen