В Федеративной Республике Германии с конца 1970-х — начала 1980-х гг. история немецкого фашизма, или национал-социализма, а также в некоторой степени и история индустриальных рабочих стали предметом рассмотрения подобной «истории снизу». В рамках этих тематических полей разрабатывались как академические, так и не связанные с институциональной научной деятельностью проекты, которые преодолевали или, как минимум, ставили под вопрос границы дисциплин.
Этот процесс был связан и со сменой перспективы. Например, с конца 1970-х гг. в ходе дискуссий на первый план все более и более отчетливо выходила тема укорененности нацистского режима в повседневной практической жизни германского общества, а не «по- ликратии» аппаратов власти и господства (Мартин Брошат, Ханс Моммзен, Петер Хюттенбергер) и не примата экономики и политики (Курт Госсвайлер, Тимоти Мейсон) .
В центре внимания оказалось поведение многих немцев .
Если вначале доминировало представление о «массах» как о жертвах террора и манипуляций режима, то обращение к «насыщенному описанию» в рамках локальных и региональных контекстов раскрыло гораздо более многогранную картину: на смену черно-белому контрасту пришло разнообразие серых тонов. Стал очевидным прежде всего масштаб приятия фашистского режима населением и, более того, даже готовности, если не радостного согласия, сотрудничать с ним, а также интенсивность явно добровольных доносительства и слежки .
Здесь проявились многогранные формы сопричастности к политике режима и разнообразие таких практик: смотреть, участвовать, «закрывать глаза», держаться в отдалении или получать небольшую выгоду от дискриминации, а также от экспроприации собственности тех, кто заклеймен как «еврей» или «чуждый обществу элемент».
Этот процесс был связан и со сменой перспективы. Например, с конца 1970-х гг. в ходе дискуссий на первый план все более и более отчетливо выходила тема укорененности нацистского режима в повседневной практической жизни германского общества, а не «по- ликратии» аппаратов власти и господства (Мартин Брошат, Ханс Моммзен, Петер Хюттенбергер) и не примата экономики и политики (Курт Госсвайлер, Тимоти Мейсон) .
В центре внимания оказалось поведение многих немцев .
Если вначале доминировало представление о «массах» как о жертвах террора и манипуляций режима, то обращение к «насыщенному описанию» в рамках локальных и региональных контекстов раскрыло гораздо более многогранную картину: на смену черно-белому контрасту пришло разнообразие серых тонов. Стал очевидным прежде всего масштаб приятия фашистского режима населением и, более того, даже готовности, если не радостного согласия, сотрудничать с ним, а также интенсивность явно добровольных доносительства и слежки .
Здесь проявились многогранные формы сопричастности к политике режима и разнообразие таких практик: смотреть, участвовать, «закрывать глаза», держаться в отдалении или получать небольшую выгоду от дискриминации, а также от экспроприации собственности тех, кто заклеймен как «еврей» или «чуждый обществу элемент».
Keine Kommentare:
Kommentar veröffentlichen