Внешняя политика германии

Государство — орудие или государство — воплощение, или же тождество нации и государства (или государства и нации)? На деле ни для одного из движений выбор не представляется однозначным, поскольку идеологи высказываются одновременно, и уж во всяком случае с небольшими промежутками во времени, и за то и за другое решение вопроса. Так, определение государства как «средства» выдвигается в Испании с 1942 г., когда франкистский режим начинает дистанцироваться в известной мере от фашистской Италии и нацистской Германии. Эта эволюция подается как возвращение к истокам фалангизма, но с самого возникновения фалангисгского движения в определении отношений между нацией и государством уже существовала путаница.

Заканчивая рассмотрение этого вопроса, заметим, что, основываясь на общетеоретическом определении государства, каждое из движений при упоминании отношения между государством и нацией отдает предпочтение какому-либо одному аспекту, поскольку в этой проблеме, вероятно из-за того, что не затрагивается суть ее, отсутствует четкая теоретическая установка. В то время как Фаланга чаше всего подхватывает идею государства-орудия, нацизм при анализе государства определяет его одновременно и как средство, и как воплощение расы, настаивая особенно на первом аспекте. 

Что касается фашизма, он отдает предпочтение скорее государству, в известной степени оставляя в тени нацию, которая тем не менее признается наивысшей ценностью. Остается в силе то положение, что Нация (Раса) — Государство образуют основополагающее двуединство, на которое возложена единая миссия. Любая воля должна безоговорочно подчиниться и посвятить себя ей. Лишь таким образом она сможет претендовать на то, чтобы быть признанной в своем индивидуальном качестве и обеспечить свое существование.

Демографическая политика Германии

Однако, начиная с этой общей теоретической основы, на которой строится тоталитарное государство, между одним движением и другим, равно как и в рамках одного и того же движения, возникают разногласия и даже противоречия. В частности, если, как мы это уже видели, анализируя программы, все едины, говоря, что государство берет на себя ответственность за судьбы нации, то вопрос отношений между нацией и государством далек от ясности.

В одних случаях на первый план выдвигается идея, согласно которой государство лишь орудие. Так, по словам Гитлера, основным является понимание того, что государство не цель, а средство (курсив мой.— Р. Б.). Оно по сути своей предварительное условие для формирования высшей цивилизации, не являясь его непосредственной первопричиной. Эта первопричина исключительно в существовании расы, пригодной для цивилизации.

Такого же мнения придерживается и Муссолини, когда пишет о роли государства, обеспечивающего организацию нации в политическом, юридическом и экономическом аспектах.

Итак, все определения сходятся на том, что государство — средство, необходимое, чтобы вести нацию к осуществлению ее целей. Но в то же время в силу своего тоталитаристского представления о государстве идеологи рассматриваемых движений склонны подчеркивать значение этатического института, утверждая за ним максимум потенциальных возможностей. При этом они исходят из стремления обосновать его объединительную и репрессивную функции, то есть представить его тем самым не только просто как орудие, которое в конце концов может быть лишь лучшего или худшего качества, а как эмансипацию самой нации.

Поэтому часто упоминаемое противоречие между национал-социализмом и фашизмом в вопросе места, занимаемого соответственно государством и нацией, носит скорее поверхностный, чем глубинный характер. Несомненно, итальянские идеологи склонны поднимать на щит государство в большей степени, чем это делает Гитлер. Муссолини заходит так далеко, что, по его словам, «нация создана государством». Но это утверждение не следует понимать в абсолютном смысле. Нация при этом продолжает рассматриваться как высшая реальность,

Современная Германия

Фашизм охотно поднимает на щит примирение между индивидуумом и государством, но из этого примирения непосредственно вытекают как объединительная функция, так и репрессивная.

«Фашизм,— провозглашает Муссолини,— тоталитарен, и фашистское государство, синтез и общность всех ценностей, выражает всю жизнь народа, движет ею и господствует над нею».

Джентиле в своем выступлении в Палермо 31 марта 1924 г. отмечает, что свобода может существовать только лишь в государстве и что государство не является самоуправным выражением воли первого встречного, а живым уставом, подавляющим все самоуправные воли и осуществляющим в обществе и в самом сознании всякого гражданина нерушимый порядок железного закона.

Исходя из своих расистских взглядов, Гитлер делает упор на объединительной функции государства, рассматриваемой одновременно как функция репрессивная, поскольку всякая неоднородность является посягательством на расовую чистоту. Рейх как государство должен включать в себя всех немцев, поставив перед собой задачу не только собрать и сохранить ценнейшие ресурсы, которыми обладает этот народ в виде первородных элементов своей расы, но и обеспечить им постепенное и неотступное продвижение к господству.

Фаланга делает упор на единстве Испании как историческом наследии и подчеркивает, что следует любой ценой сохранить это единство, будь это даже против воли большинства испанцев:

«Во имя единства все классы и индивидуумы должны подчинить себя общему закону. Государство должно быть орудием на службе этого единства, в которое оно должно уверовать. Все, что противостоит этому глубоко органичному единству, должно быть отброшено, даже если большинство стоит за него»

Проблемы развития германии

Таким образом, можно, подытоживая, сказать, что перед лицом проникновения марксизма в массы национализм и расизм призваны, пользуясь выражением Гитлера, быть не чем иным, как «удушливыми газами». Именно гитлеровский расизм, поднятый до высоты единственной в своем роде догмы, был обращен к самым темным, самым иррациональным и наименее контролируемым импульсам, пробуждая, в частности, ужас индивида перед угрозой своему биологическому существованию. Этой разновидности, пришедшей на смену национализму в чистом виде, поддерживаемой громадными средствами пропаганды и принуждения, суждено было обрести огромную силу влияния на немецкие массы 5.

Таким образом, национализм (или расизм) представляет собой доминирующий элемент идеологии, призванный свести на нет марксистские влияния. Теория государства вырастает непосредственно из националистских установок.

Первостепенная роль государства, провозглашает фашистская идеология, заключается в том, чтобы взять на себя претворение в жизнь национального предназначения. Исходя из этого, фашистское государство по природе своей тоталитарно. Это прилагательное употребляется всеми тремя движениями6. Это означает, с одной стороны, что государство берет целиком под свою ответственность, как в физическом, так и в духовном смысле, индивидуальные судьбы и всю деятельность управляемого им общества, что позволяет ему путем идеологической унификации осуществить их полное подключение к основному делу нации, а с другой стороны, это означает, что государство не можеi допустить ни малейшего посягательства, какого бы рода оно ни было, на единство нации. 

Оно уничтожает или подавляет всякий источник инакомыслия, всякий зародыш разногласия, всякий намек на разброд, всякий пережиток раскола. Такова исключительно объединительная и беспощадно репрессивная функция, которую рассматриваемые нами движения отводят государству. В этом важнейшем вопросе у них существует полное идеологическое совпадение. В результате анализа письменных источников и выступлений, посвященных этому вопросу, вырисовывается, несмотря на различия в формулировках и подходе, общая теория тоталитарного государства.

Этапы развития германии

Расизм дает положительную возможность отвергнуть классовую борьбу, реинтегрировать в национальное сообщество массы, особенно рабочие массы, поддавшиеся на приманку интернационализма, и возложить на сообщество, в котором отныне царит согласие, основную (империалистскую) миссию. С точки зрения негативной он дает возможность найти ответственных за ныне царящую бедственную ситуацию, играющих роль козлов отпущения, на которых возлагают вину за все грехи человечества (в расистском понимании). 

И таким образом, он дает возможность разделаться с ними и тем самым открыть лучезарный путь к дальнейшему гармоничному развитию высшей расы. Так расизм обретает черты универсальной категории. То, что вначале было лишь уловкой, становится подпоркой целой мифологической конструкции, которая будет возведена, в частности, А. Розенбергом в его «Мифе XX века». 

Простое ухищрение в идеологической борьбе против марксизма, представленное как таковое, расизм в конечном итоге становится догмой. Он, несомненно, придает некую своеобычность нацизму. Но эта своеобычность, по сути дела, более лежит на поверхности, чем касается глубины вопроса, ибо расизм играет в нем лишь сплачивающую роль, принадлежащую в фашизме и фалангизме преобладающей теме национализма. 

Расизм поражает в гораздо большей степени воображение, поскольку он претендует на то, что уходит корнями в сами истоки жизни на земле и афиширует свою девственнную непричастность к какому бы то ни было компромиссу с идеологическими направлениями, в тдй или иной степени находящимися у него не в чести. Но нет никакого различия по существу между фашистским или фалангисгским национализмом и гитлеровским расизмом. Различия можно отнести за счет степени разработанности. К слову сказать, большое сходство обнаруживается в предании анафеме всех тех, кто противостоит осуществлению национальных или расистских замыслов.

В конечном счете безмерно раздуваемый национализм ведет прямым путем к ксенофобии и расизму. И само собой разумеется, итальянскому фашизму ничего не стоило принять в идеологическом плане начиная с 1938 г. расистские установки немцев, несмотря на отсутствие антисемитских традиций в Италии. Точно так же в близком родстве с нацизмом по их общей империалистской основе и те обоснования, будь они националистского или расистского толка, которые приводятся в пользу политики, открыто провозглашаемой как экспансионистская.