Эту проблему, несмотря на ее значимость, А. Людтке считает почти совсем не разработанной в отношении истории Германии. Можно добавить, что, как ни странно, она даже не была поставлена в СССР стране, называвшей себя «государством трудящихся». Между тем такое распространенное на заводах явление, как«спецеедство», было, может быть, специфической чертой именно России. А после 1917 г. оно нашло отражение и в политике советской власти (особеннов 1920—1930-е гг.).
Гораздо интереснее, однако, было бы исследовать этот вопрос сквозь призму повседневных отношений между рабочими, администрацией и. представителями технической интеллигенции конкретного цеха или предприятия. С чем связывалось, например, неизбывное желание рабочих «вывезти на тачке» неугодного им администратора или «набить морду интеллигенту в очках» ?
Нужно сказать, что у отечественных исследователей имеется шанс не только поставить эти вопросы, но и ответить на них.
Скажем, уникальные и почти не изученные коллекции документов конца 1920-х середины 1930-х гг., отложившиеся в центральных и региональных архивах в связи с созданием «Истории фабрик и заводов СССР», позволяют исследовать указанные проблемы рабочей истории первой трети XX в. через реконструкции повседневных трудовых и бытовых практик. Секрет в том, какого рода документы собирались и создавались в начале 1930-х гг. заводскими комиссиями по истории предприятий. Ими стенографировались устные воспоминания, устраивались интервью и анкетные опросы рабочих, привлекались источники из домашних архивов (фотографии, письма и пр.) .
Из текстов виден малограмотный рабочий, для которого привычнее выточить деталь и проще рассказать о себе и своем труде устно, нежели что-то написать. Фиксация памяти в виде стенограмм устных рассказов и коллективных вечеров воспоминаний «стариков» стала одной из проблем в начале 1930-х гг. Долгое время реальная ценность этого архивного документального наследства не осознавалась, а исследователи подчас просто не знали, с какого боку к нему подойти.
Ныне ситуация стремительно меняется. Современные наработки микроистории, дискурсивного анализа, истории повседневности дают ученым «наводки», как именно продуктивно работать с этими источниками. Появилась возможность изучить взаимоотношения рабочих между собой и с представителями власти, оценить специфические российские формы проявления Eigensinn (как до, так и после революции 1917 г.) и в целом показать историю России первой трети XX в. «снизу», глазами рабочих, не менее увлекательно, чем делает это в своих текстах А. Людтке в отношении немецких рабочих.
Гораздо интереснее, однако, было бы исследовать этот вопрос сквозь призму повседневных отношений между рабочими, администрацией и. представителями технической интеллигенции конкретного цеха или предприятия. С чем связывалось, например, неизбывное желание рабочих «вывезти на тачке» неугодного им администратора или «набить морду интеллигенту в очках» ?
Нужно сказать, что у отечественных исследователей имеется шанс не только поставить эти вопросы, но и ответить на них.
Скажем, уникальные и почти не изученные коллекции документов конца 1920-х середины 1930-х гг., отложившиеся в центральных и региональных архивах в связи с созданием «Истории фабрик и заводов СССР», позволяют исследовать указанные проблемы рабочей истории первой трети XX в. через реконструкции повседневных трудовых и бытовых практик. Секрет в том, какого рода документы собирались и создавались в начале 1930-х гг. заводскими комиссиями по истории предприятий. Ими стенографировались устные воспоминания, устраивались интервью и анкетные опросы рабочих, привлекались источники из домашних архивов (фотографии, письма и пр.) .
Из текстов виден малограмотный рабочий, для которого привычнее выточить деталь и проще рассказать о себе и своем труде устно, нежели что-то написать. Фиксация памяти в виде стенограмм устных рассказов и коллективных вечеров воспоминаний «стариков» стала одной из проблем в начале 1930-х гг. Долгое время реальная ценность этого архивного документального наследства не осознавалась, а исследователи подчас просто не знали, с какого боку к нему подойти.
Ныне ситуация стремительно меняется. Современные наработки микроистории, дискурсивного анализа, истории повседневности дают ученым «наводки», как именно продуктивно работать с этими источниками. Появилась возможность изучить взаимоотношения рабочих между собой и с представителями власти, оценить специфические российские формы проявления Eigensinn (как до, так и после революции 1917 г.) и в целом показать историю России первой трети XX в. «снизу», глазами рабочих, не менее увлекательно, чем делает это в своих текстах А. Людтке в отношении немецких рабочих.
Keine Kommentare:
Kommentar veröffentlichen