Первое, что сразу же бросается в глаза в результате исследований, — это то, что в советском обществе трудовым коллективам в целом уделялось гораздо больше внимания, чем на Западе. На рубеже 1920—1930-х гг., во время форсированной индустриализации, советские предприятия стали основными ячейками в жизни страны. В дальнейшем, вплоть до распада СССР, вокруг заводов и фабрик строилась производственная, учебная, культурная, бытовая, снабженческая и общественно-политическая деятельность.
Непрерывно разрасталась заводская социальная сфера (ведомственное жилье, собственные медицинские учреждения, детские сады и санатории, клубы, подсобное хозяйство и т.д.), за развитие которой отвечали заводская администрация и профсоюзы. Возможность получения бесплатного жилья по месту работы оказалась более значимым фактором трудовой мотивации работников, нежели все остальные (в том числе и зарплата).
Государство постоянно заботилось о расширении «общественных фондов потребления», значительная часть которых в безналичной форме тоже перераспределялась через производственные коллективы и составляла заметную долю в структуре доходов граждан. В 1980-е гг. в перерасчете на одного работника общественные фонды потребления примерно равнялись его зарплате. В послевоенные годы по «производственным каналам» все активнее реа- лизовывался «дефицит» (от автомобилей до продуктовых наборов), который через профкомовские списки должен был попасть в руки лучших, наиболее достойных работников.
Все это, конечно, способствовало расцвету государственного и особенно заводского патернализма, более глубоким отношениям по линии «патрон — клиент», чем в других странах. Данная специфика во многом определяла и психологию советских рабочих в целом.
Тем не менее в СССР и на Западе можно обнаружить и немало общих черт, свойственных индустриальному труду в истории XX в. В этом смысле важно обратить внимание на выводы А. Людтке, сделанные на примере германской истории, но имеющие на самом деле универсальный характер. В частности, стоит согласиться, что определяющую роль играл конкретный опыт в труде и в быту («опыт тела»).
Среди тех, кто был занят тяжелым и монотонным трудом, работал в ночные смены, кому приходилось доказывать свое умение и способности в работе на механизмах в надежде на более высокое вознаграждение, закладывались противоречия, рождались чувства горечи и обиды: как могут те, кто не знаком с физическим трудом, занимать руководящие посты и получать больше?
Непрерывно разрасталась заводская социальная сфера (ведомственное жилье, собственные медицинские учреждения, детские сады и санатории, клубы, подсобное хозяйство и т.д.), за развитие которой отвечали заводская администрация и профсоюзы. Возможность получения бесплатного жилья по месту работы оказалась более значимым фактором трудовой мотивации работников, нежели все остальные (в том числе и зарплата).
Государство постоянно заботилось о расширении «общественных фондов потребления», значительная часть которых в безналичной форме тоже перераспределялась через производственные коллективы и составляла заметную долю в структуре доходов граждан. В 1980-е гг. в перерасчете на одного работника общественные фонды потребления примерно равнялись его зарплате. В послевоенные годы по «производственным каналам» все активнее реа- лизовывался «дефицит» (от автомобилей до продуктовых наборов), который через профкомовские списки должен был попасть в руки лучших, наиболее достойных работников.
Все это, конечно, способствовало расцвету государственного и особенно заводского патернализма, более глубоким отношениям по линии «патрон — клиент», чем в других странах. Данная специфика во многом определяла и психологию советских рабочих в целом.
Тем не менее в СССР и на Западе можно обнаружить и немало общих черт, свойственных индустриальному труду в истории XX в. В этом смысле важно обратить внимание на выводы А. Людтке, сделанные на примере германской истории, но имеющие на самом деле универсальный характер. В частности, стоит согласиться, что определяющую роль играл конкретный опыт в труде и в быту («опыт тела»).
Среди тех, кто был занят тяжелым и монотонным трудом, работал в ночные смены, кому приходилось доказывать свое умение и способности в работе на механизмах в надежде на более высокое вознаграждение, закладывались противоречия, рождались чувства горечи и обиды: как могут те, кто не знаком с физическим трудом, занимать руководящие посты и получать больше?
Keine Kommentare:
Kommentar veröffentlichen