В самом деле, марксизм «запятнан» двумя бесспорными
«пороками»: теорией классовой борьбы и интернационалистским кредо.
Интернационализм приводит-де индивидуума к отказу от своей исконной
привязанности к своей земле, разрушает чувство принадлежности к определенному
сообществу, иначе говоря, подрывает сами основы национальной жизни.
Противопоставляя одни социальные группы другим, теория классовой борьбы
разрушает самые устойчивые иерархические связи, обесцвечивает индивидуальные
способности, низводит лучших до уровня наихудших, игнорирует специфичные
личностные особенности с тем, чтсЛы вписать индивидуума в его социальный класс,
что ведет к его дегуманизации. Принцип борьбы классов способствует распаду
общества, и, таким образом, марксизм предстает как разрушительная в основе
своей сила.
Это определение употребляется часто. Основоположники фашистских
движений полностью отдают себе отчет в том, что марксизм — это единственная
теория, серьезно ставящая под угрозу существующий социальный строй. Несомненно,
исходя из этого все три движения обосновывают свой антимарксизм утверждением,
что марксизм выступает против естественного порядка вещей, восставая своим
эгалитаризмом против иерархического принципа, управляющего миром.
Это
«аксиоматичное» утверждение приводится в поддержку опровержению марксизма, а
залогом его бесспорности служит такое соображение: следовательно, победа
марксизма, грешащего против законов природы, приведет к тому, что сгинет любой
вид социальной организации. Тем самым марксизм якобы ликвидирует цивилизацию.
Примо де Ривера в этой связи говорит, что марксизм — это «стремительное
нашествие порядка, разрушающего западную и христианскую цивилизацию.
Используя двойственный смысл термина «материализм», смешивая
философский материализм с отрицанием каких-либо духовных ценностей и
стремлением удовлетворить исключительно материальные потребности, Примо де
Ривера пытается все, что безнравственно подвести под определение
«большевистского».
Так «обосновывается» сущностная порочность марксизма. К
слову сказать, когда программы фашистских движений заимствовали кое-какие
элементы у социализма, это не означало возможности идеологической альтернативы,
которая не была бы категорическим отрицанием марксизма.