Понятия, символы и практики, связанные с трудом, представляют в этом отношении особый интерес. Трудящиеся ГДР — независимо от того, заняты они физическим или интеллектуальным трудом, использовали унаследованные от «прежних времен» понятия и образы, чтобы описывать свою и чужую повседневную деятельность. До конца 1960-х гг. этими «прежними временами» была эпоха капитализма, и люди открыто вспоминали ее.
В одном из примеров конца 1962 г., который я приводил ранее, автор доклада в парторганизацию предприятия ГДР, не предназначенного для разглашения, говорил о том, что, по его понятиям, было типичным для «хорошего немецкого рабочего» . Эту традицию добросовестной и качественной работы автор записки считал основой «рабочей чести», в которой новое социалистическое государство и, в частности, правящий рабочий класс, по его мнению, очень нуждались.
Он подчеркнул, что до 1945 г. — т. е. в самый мрачный период германской истории, который служил фоном для возникновения ГДР и появления мифа об «антифашизме» немецкого народа, — поведение рабочих обеспечивало более высокую эффективность и производительность, чем при социализме.
Таким образом, работая для новой социалистической Германии, люди фактически должны были ориентироваться на прежний образец «качественной немецкой работы». Большинству из них этот образец служил олицетворением «лучшей Германии», т. е. всего того лучшего, что, на их взгляд, было свойственно немцам и в период империи (1871 —1918 гг.), и в Веймарской республике, и — даже в большей степени — в годы нацистского Третьего рейха.
Вместе с тем многие восточные немцы аналогичным образом воспринимали социалистических «друзей» и соседей — например, Советский Союз или Польшу: они мерили их аршином «правильности» трудовых навыков и результатов труда. При сравнении по такой шкале в рамках СЭВ восточные немцы оказывались наиболее «передовыми», выступали своеобразными представителями «Запада» в социалистическом лагере.
В одном из примеров конца 1962 г., который я приводил ранее, автор доклада в парторганизацию предприятия ГДР, не предназначенного для разглашения, говорил о том, что, по его понятиям, было типичным для «хорошего немецкого рабочего» . Эту традицию добросовестной и качественной работы автор записки считал основой «рабочей чести», в которой новое социалистическое государство и, в частности, правящий рабочий класс, по его мнению, очень нуждались.
Он подчеркнул, что до 1945 г. — т. е. в самый мрачный период германской истории, который служил фоном для возникновения ГДР и появления мифа об «антифашизме» немецкого народа, — поведение рабочих обеспечивало более высокую эффективность и производительность, чем при социализме.
Таким образом, работая для новой социалистической Германии, люди фактически должны были ориентироваться на прежний образец «качественной немецкой работы». Большинству из них этот образец служил олицетворением «лучшей Германии», т. е. всего того лучшего, что, на их взгляд, было свойственно немцам и в период империи (1871 —1918 гг.), и в Веймарской республике, и — даже в большей степени — в годы нацистского Третьего рейха.
Вместе с тем многие восточные немцы аналогичным образом воспринимали социалистических «друзей» и соседей — например, Советский Союз или Польшу: они мерили их аршином «правильности» трудовых навыков и результатов труда. При сравнении по такой шкале в рамках СЭВ восточные немцы оказывались наиболее «передовыми», выступали своеобразными представителями «Запада» в социалистическом лагере.
Keine Kommentare:
Kommentar veröffentlichen