«Некогда мертвые цеха заполнены жизнью, запахом еды и сигарет. Колеса снова вращаются, штамповочные прессы снова в движении, валки снова прокатывают металл, поезда один за другим движутся от одного экономического центра страны к другому, корабль за кораблем прибывают и входят в некогда пустынные гавани», — говорил Гесс об успехах.
Этот каскад обязательных клише и образов, очевидно, должен был давать участникам массовых демонстраций, а также слушателям и читателям наглядное представление о промышленном труде как факторе, созидающем одурманивающе замечательную жизнь.
Однако подобными массовыми ритуалами дело не исчерпывалось. Повседневная связь материальных достижений с чувственными, осязаемыми символами становилась определяющей даже при ограниченном числе этих символов. Очевидно, что в каждом отдельном случае происходило обращение к переживаниям, беспокойствам и надеждам рабочих к факторам, которые организованное рабочее движение Веймарской республики ранее едва замечало.
Признание значимости рабочего места с его неудобствами и вредностью нахождения на нем для здоровья относилось к ключевым моментам пролетарской жизни и практики выживания. Более яркое освещение или больший размер окон, больше простора при размещении станков, расширение умывальных комнат и раздевалок для рабочих или, само собой разумеется, первое их открытие, а также оборудование мест для отдыха во время перерывов в стороне от машин такие «символические сообщения» сулили новое качество признания важности труда и повышения реального благосостояния работников.
И отдельные конкретные примеры являлись убедительным подкреплением этой идеи. Главное: кто раньше публично хотя бы признавал важность этой стороны повседневной действительности или пытался что-либо изменить? В этом контексте профессионального опыта обращение к символам предвещало и реальные улучшения в положении работников.
Этот каскад обязательных клише и образов, очевидно, должен был давать участникам массовых демонстраций, а также слушателям и читателям наглядное представление о промышленном труде как факторе, созидающем одурманивающе замечательную жизнь.
Однако подобными массовыми ритуалами дело не исчерпывалось. Повседневная связь материальных достижений с чувственными, осязаемыми символами становилась определяющей даже при ограниченном числе этих символов. Очевидно, что в каждом отдельном случае происходило обращение к переживаниям, беспокойствам и надеждам рабочих к факторам, которые организованное рабочее движение Веймарской республики ранее едва замечало.
Признание значимости рабочего места с его неудобствами и вредностью нахождения на нем для здоровья относилось к ключевым моментам пролетарской жизни и практики выживания. Более яркое освещение или больший размер окон, больше простора при размещении станков, расширение умывальных комнат и раздевалок для рабочих или, само собой разумеется, первое их открытие, а также оборудование мест для отдыха во время перерывов в стороне от машин такие «символические сообщения» сулили новое качество признания важности труда и повышения реального благосостояния работников.
И отдельные конкретные примеры являлись убедительным подкреплением этой идеи. Главное: кто раньше публично хотя бы признавал важность этой стороны повседневной действительности или пытался что-либо изменить? В этом контексте профессионального опыта обращение к символам предвещало и реальные улучшения в положении работников.
Keine Kommentare:
Kommentar veröffentlichen